Epistole.
I
Что поделать,- не несется кочет.
Бисер перед свиньями не мечут.
О неволе вольный не хлопочет.
Время лечит, превосходно лечит.
Бисер перед свиньями не мечут.
Время лечит, абсолютно лечит.
О неволе вольный не хлопочет.
Что поделать,- не несется кочет.
Время лечит, превосходно лечит.
О неволе вольный не хлопочет.
Слава Богу, не несется кочет.
Бисер перед свиньями не мечут.
II
Вы что, серьезно от меня узнать решили
О механизме составления стихов
И о режиме торможения мозгов
В момент писанья? - Это ж бред, чтоб Вы так жили.
И неужели вы считаете полезней
Читать "о чем-нибудь", чем что-то ("что-нибудь")?
Эффектно пару слов ЗА МУЗЫКУ ввернуть,
Но слушать МУЗЫКУ намного интересней.
Что вам за дело, от чего мои стихи? -
От слез, от Дьвола, от Бога, от сохи.
От фонаря, быть может. Вам-то что за дело?
Они всего лишь слитки музыки, они
Всего лишь тонкие бенгальские огни.
Все так переплелось и так осточертело.
III
Тебе примстилось, будто я - вершина
Горы, и, обречен на покоренье,
Решился новым Тенсингом добраться
До самого чела и не спускаться
Во избежанье покоренья-повторенья.
Хлебнув кефира на дорожку из кувшина,
Дареного на память потаскушкой,
Якшавшейся с тобою в прежней жизни,
Ты восхожденье начал, крепко стиснув зубы,
Поцеловать мои заснеженные губы
Спеша, и прядь волос поправить в укоризне
Пости отеческой, склонившись над макушкой.
Как ни верти,- вершин извечная отвесность
Внушает нечто. Это нечто - неизвестность.
Но даже страх пред вертикалью горизонта -
Ничто в сравнении с возможностью рекорда,
И вот уже твоя обветренная морда -
Худой анфас напротив челки-кромки фронта.
Итак, удача? Покорил? Ну, слава Богу.
Но только
я не Джомолунгма, я - Голгофа.
IV
Вы постоянно норовите
Скроить bonne mine, как дура в свите
Великорусской королевы.
Неправы Вы (хотя и левы).
Ваш нервный поиск оправданий
Своих ошибок и метаний
Приводит к грустным результатам,
+ Вам не быть аристократом.
Вы вечно чем-то недовольны
И слишком, слишком своевольны.
А Ваше вегетарианство?
Ведь это - тьфу! Уж лучше пьянство.
И, Боже правый,- двоеженство! -
Какое пошлое пижонство.
Вы далеки от совершенства,
Что, впрочем, суть мое блаженство.
V
Снятая на год "фатера"
Возле речного вокзала -
Новой оседлости мера,
Что, безусловно, немало
И, вне сомнения, ценно
Для выживанья "вассала
Двух сюзеренов", как верно
Выразился мой знакомый.
Чайник вскипает мгновенно,
Как управдом участковый.
За ламбрекеном - пейзажик,
Заспанным глазом искомый:
Дворик, похожий на пляжик
Лужами солнечных теней,
Солью предплечий и ляжек
Лоджий соседних строений.
Там, за пределом настенных
Календарей и растений -
Крыши аморфных и пенных
Улиц поволжского лета,
Стайки раввинов почтенных,
Прибывших из Назарета,
Крики торговок черешней
Из Имеретии (это
В Грузии вроде), нездешний
Щебет отборных мулатов,-
То ли коммерции внешней
Пленников, то ль дипломатов.
Неба поток, ровно в пору
Веры в Воланда,- салатов
И малахитов, и в гору
Правобережных предместий
Лезет трамвайчик, в котором
Едут гурманы известий:
Дамы в дырявых колготках,
Дети - подобия бестий,
Старцы в очках и в пилотках,
Пары вне времени мира;
О приусадебных сотках,
О благочестьи мундира,
О прегрешениях своры
Очередного кумира
Чинно ведут разговоры,
А за трамвайным оконцем,
За мостовой, за забором -
Двор, исковерканный солнцем,
Возле речного вокзала.
Серым натуженным звонцем
Блеет будильник; овалы
Сыра и прочей закуски
К кофе в оббитых пиалах,-
Утренний ужин; и узкий
Комнатный холод-Отелло,
Безотносительно к делу
Безотносительно русский.