Под проливным дождем продрогшие дощатые бока
Твоих домов и башни прикрывают братья-облака.
А по бесхлебным воскресеньям был балкон,
Был чай и "покер", был дружок-Сурок, и был, в конце-концов, магнитофон.
Дмитровская башня.
А купчины - без бород.
Ты совсем не страшный,
Сударь Нижний Новгород.
Резные вимперги заоблачных финансовых высот.
Двуглавый золотой орел твои окрестности пасет.
А над Свердловкою летает лорд Июль,-
Такой косой от коньяка, такой смешной, такой остриженный под "нуль".
Спрячется общага
В беломористый дымок.
Ты почти не скряга,
Сэр-Закрытый Теремок.
А за окном - трамплин "Ноктюрн" (не глянешь на него без слез),
А где-то близ тебя родились друг наш Вовка и Христос.
Хранит асфальт шаги Сокуровсих удач.
Над Академиковой клеткой с барельефа машет мне рукой палач.
Месяц бледноликий
Над загаженной Окой.
Ты еще не дикий,
Вольный мой, Голодный мой.
Ах, эта неба исступленность (так часов после шести),
Ах, кольцевая монотонность всетрамвайного пути,
Ах, мой некупленный в киоске календарь,
Ах, наш загубленный, по утвержденью тетки, музыкальный инвентарь...
С Лядова на Мытный -
Всетрамвайный поворот.
Ссыльный, пыльный, скрытный,
Милый Нижний Новгород.