Живи, пока не поумнеешь, и вспоминать меня не надо, но вдруг ты
снова заболеешь, когда меня не будет рядом: я опущусь с небес,
негромко влечу в раскрытое окошко,- какой горячий лоб у Ромки,-
и положу свою ладошку,
Я стану ангелом-хранителем твоим,
Я буду петь твои любимые стихи,
И подарю столицу снов - Ершалаим,
И отпущу тебе обиды и грехи,
Я нарисую на простуженном стекле
В оконной рамке по снежинковым кустам
Мой тихий город в сумасшедшем феврале,
Где жил когда-то наш печальный Мандельштам,
Я сдвину мир хоть на часок на полутон:
Герр Бах, Сэр Леннон и Товарищ Арво Пярт,
Синьор Россини и Маэстро Эллингтон
С одной пластинки унисоном зазвучат,
Я буду в нижнем слое неба,- не в раю
(мне все же дьявол ближе, нежели чем бог,)
Я брошу тень чернокрылатую свою
На кафедральный монферановский порог,
Я завещаю тебе звезды и дома,
И зеркала, и зов немыслимых дорог,
И не дай Бог тебе хоть раз сойти с ума,
И снег в глаза, и камень в спину,- не дай Бог;
Мой голосок из позолоченной дали
В тебя ворвется, светлой памятью храним,
Когда уйду с опустошающей Земли,-
Я стану ангелом-хранителем твоим.